Ксения Безуглова: «Мы должны идти навстречу друг к другу»

Екатерина МАКАЕВА

Ксения Безуглова — молодая, красивая, успешная девушка, общественный деятель, жена, мама прекрасной девочки Таисии. Семь лет назад Ксения попала в автомобильную аварию, после которой у неё оказался сломан позвоночник, и она потеряла возможность ходить.

Но уже через несколько лет Ксения по инициативе подруги приняла участие в Международном конкурсе красоты среди девушек на колясках, который проходил в Риме. И победила, став обладательницей титула «Мисс мира». А после — началась активная общественная работа, которая уже сейчас принесла свои плоды.

Сегодня Ксения член комиссии по делам инвалидов при Президенте РФ, член координационного совета по вопросам попечительства в социальной сфере при Правительстве РФ, член молодежного совета при мэре Москвы, координационного совета при Министерстве здравоохранения.

Вместе с мужем Алексеем Безугловым они ждут пополнения в семействе.

 
Мы поговорили с Ксенией о её работе и проектах, о проблемах людей с ограниченными возможностями и их решении, а также об опыте библиотек в этом направлении.

 
— Вы известный общественный деятель, «медийное» лицо, если можно так сказать, молодая мама. Как Вам удаётся совмещать все эти социальные роли?

— На самом деле у меня всё плохо с организацией времени, и это то, чего мне не хватает, я всегда буду стремиться к самодисциплине и всем это советовать.

Обычно мой график забивается полностью сам по себе. И если не следить за ним, то вместо 24 часов в сутках окажется 48. Какое-то время у меня был плотный график, не хватало времени ни на семью, ни на себя, и я поняла, что нужно обязательно оставлять время на то, что тебе по-настоящему важно. Сейчас есть дни, которые я оставляю свободными и ничего на них не назначаю. Научиться этому было довольно сложно. Иногда люди очень-очень просят о встрече или о совместном проекте, и раньше мне было сложно отказать.

Сегодня, возможно, во многом благодаря второй беременности, я по-другому смотрю на расписание своих дел. Это вопрос приоритетов — когда мне что-то предлагают, я думаю, насколько это важно. И если раньше я могла посетить несколько заседаний в день, то сейчас я выбираю самое необходимое. Я стала больше успевать, больше уделять времени семье, дочке. А работа в принципе никуда не уходит, все то же самое.

— Ксения, могли бы вы обозначить основные, самые болезненные проблемы, с которыми приходится сталкиваться инвалидам не только в Москве, но и в России в целом? Есть возможность их преодоления или нивелирования?

— В Москве и в России абсолютно разная ситуация. В регионах всё довольно сложно. Поэтому нужно разделять. Если говорить о Москве, то здесь до сих пор осталась проблема недоступной среды. Некоторые люди с ограниченными возможностями всё ещё не могут выйти из дома, но проблема решается, и я думаю, что в скором времени она будет преодолена. Я наблюдаю и вижу, что многие пешеходные зоны уже обеспечены съездами, хотя не везде, и, например, в моем районе есть труднодоступные места, где я не могу проехать. В Москве хорошо развиты реабилитационные центры, и помощь в них предоставляется бесплатно для инвалидов.

В регионах всё гораздо сложнее, там практически нет реабилитации, нет технических средств для реабилитации, нет колясок, ходунков, велотренажеров, вертикализаторов, которые в Москве даются по программе инвалидам бесплатно. В регионах люди об этом даже не мечтают, кто-то годами не выходит из дома. И это очень большая проблема.

Однако основную проблему я бы обозначала так — недоступность образования для людей с ограниченными возможностями. Если это инвалиды с рождения, то они и остаются на всю жизнь потребителями и иждивенцами. Очень небольшой процент инвалидов идёт получать образование и пробивать себе дорогу в жизнь. Большинство довольствуется тем, что у них есть, ссылаясь на недоступность среды. Да, препятствий много: это и выход из дома, и транспорт, и попадание порой в враждебную среду, и общение с новыми людьми. Решаются на всё это самые сильные.

— Как же исправить эту ситуацию?

— Запускаются специальные программы. Я вхожу в комиссию при Президенте РФ по делам инвалидов, с рабочей группой мы подготовили программу, которая будет обсуждаться на ближайшем заседании. Оно будет посвящено реконструкции системы образования. Мы обсудим, чего не хватает для того, чтобы наши инвалиды стали образованнее.

В целом политика в стране сейчас перенаправлена на то, чтобы из инвалида иждивенца сделать полноценного гражданина нашего общества, налогоплательщика. Создаются программы по трудоустройству инвалидов, в которых задействован и Фонд социального страхования, то есть большая государственная структура, которая готова давать инвалидам необходимые средства по поиску места работы как в столице, так и в регионах. Эти программы предусматривают точечное рассмотрение проблем. Например, тебе нужна специальная машина, чтобы ездить на работу, значит, тебе предоставят эту машину, значит, средства будут потрачены не на очередную поездку в санаторий, а на машину, которая тебе действительно необходима для нормальной жизнедеятельности.

Меня такая политика очень радует. Хотя многие инвалиды недовольны, потому что они привыкли жить на иждивении. Но я считаю, что это хорошая трансформация, если мы говорим о равных возможностях, то они действительно должны быть равными, и инвалиды должны иметь возможность работать и обеспечивать свои семьи.

— Часто в обществе используются понятия «инвалид» или «ребёнок-инвалид». Но уместно ли говорить о «молодом» инвалиде? Ведь он уже не ребёнок, но ещё и не взрослый. И вообще, каково Ваше отношение к термину «инвалид»? Не оскорбителен ли он?

— Это повод для долгих дискуссий. Я считаю, что всегда можно найти какие-то термины, которые можно оспаривать бесконечно, и в этом нет смысла. Есть слово, которое для всех понятно, которое всем обо всём говорит, и чем больше будет таких инвалидов, как я или как наши спортсмены-параолимпийцы, тем более будет трансформироваться слово, менять свою коннотацию.

Единственное, за что я борюсь, это за введение термина «молодой инвалид». Потому что в стране у нас есть категория «дети-инвалиды» и есть просто инвалиды, но нет молодого инвалида, все после 18 лет равны. То есть я и пожилой дедушка 90 лет — одинаковы и для нас — одинаковая политика, а это неправильно. Естественно, нужно ввести понятие «молодой инвалид», бороться за это. Ведь молодые инвалиды — это категория в большинстве своём активных, трудоспособных, целеустремленных людей, и, я считаю, этой категории нужно уделять особое внимание.

— Одна из актуальных проблем молодого возраста: создание семьи. Насколько я знаю, Вы активно работаете над проектами в этой области. Расскажите немного об этом.

— Мы работаем совместно с главным акушер-гинекологом страны и ведём адресную помощь инвалидам, которые хотят создать семью. Мы организовали несколько обучающих конференций для врачей, где их коллеги рассказывали им, что инвалид тоже имеет право рожать детей, это нормально, это нестрашно, потому что до недавнего времени таких людей отговаривали. Мы работаем над этим больше года, и в последнее время жалоб практически не поступает.

— А раньше поступали?

— Конечно! Например, пишет девушка: «Я пришла в консультацию, а на меня выпучили глаза, что я, инвалид, решила рожать». Я сама сталкивалась с таким отношением, с некорректным поведением в женских консультациях, мне жаловались, я звонила в префектуру, после чего больнице или женской консультации делали выговор, применяли административное наказание. Только так можно заставить людей быть вежливыми.

Я вхожу в состав координационного совета по вопросам попечительства в социальной сфере при правительстве РФ. Нашим советом был разработан кодекс медицинской этики, который утверждён Минздравом и будет оформлен как официальный документ. Каждый сотрудник здравоохранения, не только врачи, но и работники гардероба, регистратуры, бухгалтерии должны изучить его, расписаться и нести ответственность. Кодекс включает в себя разные вопросы, с моей стороны были внесены такие позиции, как корректное обращение с людьми с ограниченными возможностями.

Мы долго размышляли, как научить людей быть вежливыми, смотрели на примеры западных стран, думали, может быть, снимать социальные ролики, фильмы, и поняли, что на самом деле всё это бесполезно. Только система высоких штрафов может заставить нести ответственность за своё поведение. Только когда ты понимаешь, что у тебя могут забрать, условно, «три рубля», ты начинаешь уважительно разговаривать и улыбаться. Надеюсь, что скоро всё это заработает полным ходом.

— Вы сказали, что жалоб стало меньше. Какие сейчас уже есть изменения?

— Женские консультации оборудуются для девушек с ограниченными возможностями, появляются специальные кресла, и врачи относятся к ним с пониманием и вниманием. Система построена так, что девушка может наблюдаться у себя дома, к ней будут приезжать врачи, брать анализы — всё для того, чтобы ей испытывать наименьшее количество травм. Рожать она едет в главный центр по планированию семьи в Москве, где оборудованы специальные палаты и есть все необходимое, чтобы ей было комфортно.

Система налажена пока только в Москве, и я надеюсь, что она распространится по регионам. Процесс не быстрый, но мы работаем над этим.

— Вы победили в Международном конкурсе красоты среди девушек на колясках, который проходил в Риме. Что было потом, после него? Помогает ли наличие титула общественной деятельности?

— Скажу так, до конкурса было сложно что-то делать в общественном плане, после конкурса — гораздо легче. Конкурс стал для меня трамплином для работы, меня начали слышать и слушать. Конкурс ничего особенного собой не представлял, и всё, что я сделала, это побыла там и поулыбалась. Но, как и везде, у нас в стране титул мирового уровня «работает». И он сейчас, хотя уже не сейчас, а, скорее, на прошлом этапе, очень помог мне быть рядом с властью и с теми, кто принимает решение, помог доносить необходимые требования до верхов.

— Вы изначально рассматривали конкурс как имиджевый проект? Создать имя, а затем активно заниматься общественной деятельностью?

— Нет, я вообще не собиралась туда ехать и даже не участвовала в кастинге, это была инициатива моей подруги. Во время самого действия мне было абсолютно всё равно, чем конкурс закончится. Но это случилось, и это само собой изменило мою жизнь. После победы ко мне было приковано внимание журналистов и властей, всем хотелось поздравить, пообщаться, и первое, что я начала делать при встрече с руководством и СМИ, это говорить о проблемах людей с ограниченными возможностями, которые были для меня очевидны. А дальше всё пошло само собой.

— Я знаю, что сейчас Вы готовите проект конкурса красоты для девушек-инвалидов в регионах. Расскажите, пожалуйста, об этом.

— Есть проект «Мисс цивилизация» — Всероссийский конкурс красоты для девушек с ограниченными возможностями. Финал будет проходить в Москве. Это крупный, серьёзный проект, который вот-вот должен выйти на финишную прямую. Мы долго его готовим, но всему своё время, и я думаю, что продукт от времени становится только качественнее. Проект очень интересный, в него входят не только элементы дефиле, но и серьёзная образовательная программа для девушек. Цель конкурса — собрать в одном месте девушек с ограниченными возможностями и создать всероссийскую общественную сеть сильных, красивых девушек, которые будут на местах «спасать мир».

— На Ваших страничках в социальных сетях появляются фотографии, на которых Вы выступаете в качестве модели. Для Вас модельный бизнес — хобби, работа, миссия?

— Я никогда не занималась модельным бизнесом. Были проекты, в которых я участвовала как модель, но это никогда не приносило мне дохода. Я участвую только в социальных проектах, в которых вижу пользу и необходимость для общества. А просто так поулыбаться… — на это я тратить время не буду.

— Недавно совместно с Фондом «Город» Вы проверяли нашу библиотеку (РГБМ) на доступность для людей с ограниченными возможностями и поставили нам высокую оценку, чему мы были очень рады. А как в целом обстоят дела, много ли мест с реально адаптированной средой?

— Да, это проект «Город для всех», который мы делаем совместно с фондом «Город». Мы инспектируем пространства на доступность для людей с ограниченными возможностями. Сейчас такие же проекты появляются в регионах, и меня это очень радует.

Конечно, везде есть свои недочеты, всегда. Идеально адаптированных объектов очень мало. Такое место должно быть либо построено с нуля, либо это должна быть какая-то серьёзная реконструкция, на которую редко идут. В основном всегда есть недочеты, мы пишем письма, чтобы их исправили.

— Нашу библиотеку с Вами связывают уже достаточно продолжительные дружеские и деловые отношения. Недавно Вы приняли участие в Российско-шведском проекте по социальному хип-хопу, организованном РГБМ. Как вы относитесь к подобным международным социальным проектам и к тому, что библиотека выступает здесь инициатором и вдохновителем?

— Моё отношение — это восхищение, потому что я считаю, что все библиотеки должны нести такой жизнеутверждающий посыл сближения инвалидов и здоровых людей, общение между ними, общие увлечения. И если так будет, то у нас поменяется качество молодёжи. Интересная идея — обмен опытом, и мы с ребятами на колясках действительно интегрировались, и нам было любопытно посмотреть на такие вещи.

Но, возможно, должна быть другая площадка. Очень здорово, что инициатором выступила библиотека, но если бы это было совместно с какой-нибудь фестивальной площадкой — было бы и вовсе замечательно.

— Как Вы думаете, что библиотеки могут сделать для того, чтобы стать более привлекательными и интересными для людей с ограниченными возможностями? Помимо, понятно, доступной среды и адаптированного пространства.

— Я думаю, как только окружающая среда станет доступной, то и инвалиды сами потянутся, потому что мы такие же люди, как все — мы любим читать, общаться, ходить на лекции и другие мероприятия. И если всё это будет доступно, инвалиды сами будут решать, что им интересно, будут расставлять приоритеты и выбирать свою дорогу в жизни. Сейчас, когда мы говорим, что в Москве всего два института, доступных для инвалидов, а в каждом реально доступна только одна кафедра, то мы и получаем: половина инвалидов — физкультурники, половина — психологи и небольшая часть — бухгалтеры. И выбор у них небольшой. Поэтому, когда мы дадим им возможности и выбор, они уже сами будут решать, что им нужно, и для этого нет необходимости делать что-то специальное. Мы должны идти навстречу друг к другу — и здоровые люди, и люди с ограниченными возможностями.

— Возможно, со временем все так и будет.

— Да, я очень на это надеюсь. Моя дочка сейчас идёт в школу, где педагог, потрясающий человек и прекрасный учитель, но инвалид в коляске. И у детей, которые там учатся, отношение к нему, как и к здоровым людям. Когда я приезжаю в эту школу, я не вижу, что на меня как-то по-особенному смотрят. В других школах толпятся вокруг тебя люди и задают часто некорректные вопросы, здесь такого нет, потому что дети растут в среде, где это нормально, где в классах со здоровыми детьми учатся дети с разными отклонениями, и это для них — тоже нормально. Эти дети — другое поколение, с другим отношением, при котором, надеюсь, наконец-то у всех будут равные возможности.

 
Вопросы задавала Екатерина МАКАЕВА

 

Оставьте первый комментарий

Оставить комментарий

Ваш электронный адрес не будет опубликован.


*